Катарина Клингсайс
Власть гламура в современном российском обществе. Значение одежды и внешности в городской культуре. Резюме.
No 1 (2011)
© Laboratorium. 2011. № 1: 170–176
Одежда и внешний вид, который с ее помощью удаётся создать человеку, согласно центральному тезису моей статьи, включены в многочисленные неуловимые механизмы действия власти. Обращение и с тем, и с другим относится к разряду техник, посредством которых властные отношения приводятся в действие, вписываются в наши тела, движения, определяют наше положение в обществе. Одежда является полноправным агентом «символического насилия и господства», которые воздействуют на нас при нашем добровольном участии (McNay 2000: 36). При этом выбор одежды и создание образа мы сами в большинстве случаев никак не соотносим с насилием, а воспринимаем, скорее, как процесс, приносящий удовольствие и предоставляющий возможности для самовыражения. В статье я пытаюсь выявить связь между «символическим насилием и господством» и удовольствием.
В работе я исхожу из тезиса Фуко о том, что власть возникает и действует в межличностных отношениях подобно сети, в которой отдельные индивиды постоянно подвергаются властным воздействиям и в то же время сами порождают их. Опираясь на собственное эмпирическое исследование, я соглашаюсь и с другим тезисом Фуко, согласно которому следствием воздействия власти является уже то, что определенные состояния тела, жесты, дискурсы и желания проявляют себя с целью идентификации и утверждения личности (Foucault 1980: 98). Таким образом, каким бы ни был внешний вид человека, он непременно является продуктом властных отношений.
Размышления об управлении Self опираются на еще один тезис Фуко, в соответствии с которым управление или господство не обязательно осуществляется посредством физических принуждений и телесных наказаний. В модерных и тем более в постмодерных обществах множество агентов, обладающих какими-либо формами авторитета, пытаются управлять нашим поведением. Используя различные техники и формы знания, они воздействуют на наши желания, стремления, интересы, верования. Все эти усилия приводят к определенным, хотя и смещающимся результатам и выливаются в итоге в бесконечный перечень трудно предсказуемых последствий.
читать дальше
Подводя итоги, можно сказать, что одежда и внешний вид человека действительно являются важными механизмами властных отношений в капиталистических обществах – в России и на Западе, причем эти механизмы проявляются в значительной степени в процессе самоидентификации и управления Self (Rose 2004).
При этом оказывается, что феномен гламура в российском обществе приобретает специфику и начинает действовать как мощная идеология, «интерпеллируя», главным образом, людей «среднего класса» или тех, кто претендует на принадлежность к нему: людей, работающих в сервисном секторе экономики (в банках, рекламных агентствах, креативной индустрии, СМИ), а также в разных частных заведениях (медицинских, воспитательных, учебных). Это люди, хорошо зарабатывающие и позволяющие себе определенный стиль жизни, а также люди, стремящиеся к такому стилю жизни. При этом оказывается, что «гламур» – это прежде всего явление женское и публичное: профессионально и материально успешные женщины – представительницы «среднего класса» – позволяют себе покупать «романтичную», «женственную», «стильную» и «дорогую одежду» (иногда в качестве «антидепрессанта») или получают гламурные предметы в подарок.
Нельзя сказать, что употребление в речи понятий того или иного дискурса однозначно указывает на принадлежность респондентки к среднему классу или к периферии среднего класса. В речи и в представлениях и первых, и вторых переплетаются элементы советского и современного российского дискурсов, что проявляется в сочетании понятий «хорошего вкуса», «адекватности», иногда – «женственности» и «романтичности», заимствованных из советского и позднесоветского дискурса, с понятиями «статуса» и «гламура», «стиля (жизни)», которые несомненно относятся к дискурсивным явлениям 2000-х годов. Сравнение одежды и процесса ее приобретения с «антидепрессантом» – идея, принадлежащая к постмодернистскому дискурсу. Причем «статус» и «гламур» как понятия в «базовом дискурсе» об одежде бывают вовлечены в разные, подчас противоположные аргументации: то в выражение восхищения гламуром, то в выражение пренебрежения им.
В поиске объяснения феномена гламура в российском обществе, которого в западных обществах в такой форме не существует (о чем свидетельствуют и высказывания о восприятии западных людей россиянами как «скучно одетых», что было неоднократно озвучено в интервью), я обращаюсь к размышлениям австрийского философа Пфаллера (Pfaller 2008), который поставил постмодерным западным обществам своеобразный диагноз. По мнению философа, для западных обществ до 1950-х годов были характерны коллективные торжественные и светские события, которые являлись воплощением «гламурного», «очаровательного», «обаятельного» и были открыты для разнообразных слоев общества – как для богатых, так и для рабочих, служащих. Постепенно практика подобных мероприятий стала исчезать из публичного пространства западных обществ. Мест и времени для поведения торжеств становилось все меньше, они все больше уступали место трезвой, уже не коллективной, а в высокой степени индивидуализированной, «аскетичной», но зато якобы «аутентичной» повседневности. Знаковым, по мнению Пфаллера, стал 1968 год, впоследствии неоднократно признававшийся символом общественного и культурного перелома как для западных, так и для восточно-европейских обществ.
Аутентичность – вот что, согласно Пфаллеру, является идеологией постмодерных западных обществ. Эта идеология лишает западных граждан возможных удовольствий, а также готовности и способности защитить свои интересы в политической сфере.
Сопоставляя российский гламурный «спектакль» с теми «спектаклями», о которых говорит Пфаллер, и которые, по его словам, существовали в западных обществах до 1950-х годов, можно прийти к выводу, что у сегодняшнего российского гламурного спектакля не хватает двух существенных навыков, которые присущи западному обществу. Во-первых, это «юмор», «способность посмотреть на себя со стороны, не принимая собственное я с такой степенью серьезности, с которой человек привык воспринимать себя сам и хочет быть воспринятым другими» (Pfaller 2008: 40). С другой стороны, это умение «проводить четкие границы между двумя сферами [сферой игры/спектакля и сферой реальности (прим. авт.)]» – навык, который является необходимой предпосылкой удовольствия, получаемого от «игры/спектакля» (Pfaller 2008: 42).
БИБЛИОГРАФИЯчитать дальше
Власть гламура в современном российском обществе. Значение одежды и внешности в городской культуре. Резюме.
No 1 (2011)
© Laboratorium. 2011. № 1: 170–176
Одежда и внешний вид, который с ее помощью удаётся создать человеку, согласно центральному тезису моей статьи, включены в многочисленные неуловимые механизмы действия власти. Обращение и с тем, и с другим относится к разряду техник, посредством которых властные отношения приводятся в действие, вписываются в наши тела, движения, определяют наше положение в обществе. Одежда является полноправным агентом «символического насилия и господства», которые воздействуют на нас при нашем добровольном участии (McNay 2000: 36). При этом выбор одежды и создание образа мы сами в большинстве случаев никак не соотносим с насилием, а воспринимаем, скорее, как процесс, приносящий удовольствие и предоставляющий возможности для самовыражения. В статье я пытаюсь выявить связь между «символическим насилием и господством» и удовольствием.
В работе я исхожу из тезиса Фуко о том, что власть возникает и действует в межличностных отношениях подобно сети, в которой отдельные индивиды постоянно подвергаются властным воздействиям и в то же время сами порождают их. Опираясь на собственное эмпирическое исследование, я соглашаюсь и с другим тезисом Фуко, согласно которому следствием воздействия власти является уже то, что определенные состояния тела, жесты, дискурсы и желания проявляют себя с целью идентификации и утверждения личности (Foucault 1980: 98). Таким образом, каким бы ни был внешний вид человека, он непременно является продуктом властных отношений.
Размышления об управлении Self опираются на еще один тезис Фуко, в соответствии с которым управление или господство не обязательно осуществляется посредством физических принуждений и телесных наказаний. В модерных и тем более в постмодерных обществах множество агентов, обладающих какими-либо формами авторитета, пытаются управлять нашим поведением. Используя различные техники и формы знания, они воздействуют на наши желания, стремления, интересы, верования. Все эти усилия приводят к определенным, хотя и смещающимся результатам и выливаются в итоге в бесконечный перечень трудно предсказуемых последствий.
читать дальше
Подводя итоги, можно сказать, что одежда и внешний вид человека действительно являются важными механизмами властных отношений в капиталистических обществах – в России и на Западе, причем эти механизмы проявляются в значительной степени в процессе самоидентификации и управления Self (Rose 2004).
При этом оказывается, что феномен гламура в российском обществе приобретает специфику и начинает действовать как мощная идеология, «интерпеллируя», главным образом, людей «среднего класса» или тех, кто претендует на принадлежность к нему: людей, работающих в сервисном секторе экономики (в банках, рекламных агентствах, креативной индустрии, СМИ), а также в разных частных заведениях (медицинских, воспитательных, учебных). Это люди, хорошо зарабатывающие и позволяющие себе определенный стиль жизни, а также люди, стремящиеся к такому стилю жизни. При этом оказывается, что «гламур» – это прежде всего явление женское и публичное: профессионально и материально успешные женщины – представительницы «среднего класса» – позволяют себе покупать «романтичную», «женственную», «стильную» и «дорогую одежду» (иногда в качестве «антидепрессанта») или получают гламурные предметы в подарок.
Нельзя сказать, что употребление в речи понятий того или иного дискурса однозначно указывает на принадлежность респондентки к среднему классу или к периферии среднего класса. В речи и в представлениях и первых, и вторых переплетаются элементы советского и современного российского дискурсов, что проявляется в сочетании понятий «хорошего вкуса», «адекватности», иногда – «женственности» и «романтичности», заимствованных из советского и позднесоветского дискурса, с понятиями «статуса» и «гламура», «стиля (жизни)», которые несомненно относятся к дискурсивным явлениям 2000-х годов. Сравнение одежды и процесса ее приобретения с «антидепрессантом» – идея, принадлежащая к постмодернистскому дискурсу. Причем «статус» и «гламур» как понятия в «базовом дискурсе» об одежде бывают вовлечены в разные, подчас противоположные аргументации: то в выражение восхищения гламуром, то в выражение пренебрежения им.
В поиске объяснения феномена гламура в российском обществе, которого в западных обществах в такой форме не существует (о чем свидетельствуют и высказывания о восприятии западных людей россиянами как «скучно одетых», что было неоднократно озвучено в интервью), я обращаюсь к размышлениям австрийского философа Пфаллера (Pfaller 2008), который поставил постмодерным западным обществам своеобразный диагноз. По мнению философа, для западных обществ до 1950-х годов были характерны коллективные торжественные и светские события, которые являлись воплощением «гламурного», «очаровательного», «обаятельного» и были открыты для разнообразных слоев общества – как для богатых, так и для рабочих, служащих. Постепенно практика подобных мероприятий стала исчезать из публичного пространства западных обществ. Мест и времени для поведения торжеств становилось все меньше, они все больше уступали место трезвой, уже не коллективной, а в высокой степени индивидуализированной, «аскетичной», но зато якобы «аутентичной» повседневности. Знаковым, по мнению Пфаллера, стал 1968 год, впоследствии неоднократно признававшийся символом общественного и культурного перелома как для западных, так и для восточно-европейских обществ.
Аутентичность – вот что, согласно Пфаллеру, является идеологией постмодерных западных обществ. Эта идеология лишает западных граждан возможных удовольствий, а также готовности и способности защитить свои интересы в политической сфере.
Сопоставляя российский гламурный «спектакль» с теми «спектаклями», о которых говорит Пфаллер, и которые, по его словам, существовали в западных обществах до 1950-х годов, можно прийти к выводу, что у сегодняшнего российского гламурного спектакля не хватает двух существенных навыков, которые присущи западному обществу. Во-первых, это «юмор», «способность посмотреть на себя со стороны, не принимая собственное я с такой степенью серьезности, с которой человек привык воспринимать себя сам и хочет быть воспринятым другими» (Pfaller 2008: 40). С другой стороны, это умение «проводить четкие границы между двумя сферами [сферой игры/спектакля и сферой реальности (прим. авт.)]» – навык, который является необходимой предпосылкой удовольствия, получаемого от «игры/спектакля» (Pfaller 2008: 42).
БИБЛИОГРАФИЯчитать дальше
-
-
07.09.2011 в 23:50