Так называется лишение или резкое ограничение социальных контактов, невозможность осуществления адекватного виду животного импринтинга (запечатления). Происходит в условиях противоестественной изоляции щенка (ранний отбор из помёта, невозможность общаться с сородичами, ограниченная среда обитания, скудное, неподходящее по составу питание, «сенсорный голод» и др.). К аналогичным факторам относится содержание в тесной квартире, частое оставление щенка в одиночестве, непродолжительные прогулки, отсутствие игр и тренировок.
В природных условиях, живя в стае, щенок не может быть лишен социальных контактов с себе подобными. При проявлении заботы со стороны человека, то есть – активном вмешательстве в естественный расклад вещей, подобное происходит достаточно часто. читать дальшеВ этой главе описывалась социальная депривация, когда речь шла о возможности запечатления в первом периоде социализации только образа человека при искусственном выкармливании рано отнятых щенков. Отсутствие общения с матерью, а впоследствии контактов с другими собаками, приводят к значительным и практически необратимым нарушениям большинства сложных поведенческих комплексов.
Как правило, социальной депривации именно в течение второго периода социализации подвергаются собаки, которых выращивают в городах с неблагополучной эпидемической обстановкой. Щенка отнимают от матери в самом начале второго периода социализации, и он попадает в дом владельца. Пока проводится курс вакцинаций, щенка держат на карантине, не выводя на улицу до приобретения прочного иммунитета. В результате, первый выход на прогулку может произойти в 4, а то и более месяцев, а до этого момента щенок совершенно лишен контактов с другими собаками. Описанное положение усугубляется тем, что в течение всего карантина он испытывал потребность в информации о себе подобных (а такая информация является неотъемлемой частью социальной потребности) – и не получал ее. Отсутствие возможности общаться с другими собаками при достаточно ограниченных контактах с занятыми владельцами создает значительный социальный дискомфорт.
Когда по окончании карантина щенок попадает на улицу, оказывается, что он очень неуверен в себе, всего боится, избегает игр с другими собаками, общение с которыми для него неприятно и нежеланно. Жизненный опыт собаки-«затворника», полученный на данный момент, сводится к знанию собственной квартиры и ее постоянных обитателей, в то время как именно во втором периоде социализации щенку полагается активно исследовать окружающее. И что немаловажно – именно тогда он учится воспринимать символический «язык демонстраций» своих сородичей, запоминает большое количество поз, мимических движений и связывает их с действиями, которые они символизируют. Он узнает и обучается воспроизводить в соответствующих ситуациях тем больше таких символов, чем шире круг общения с другими собаками. Когда же критический период социализации заканчивается, а животное не успело овладеть языком символов, в дальнейшем оно не сможет в полной мере пользоваться им и распознавать его у других собак.
Следовательно, если своевременное знакомство с прочими собаками запоздало, щенок начинает их избегать, и хотя облик этих существ для него еще смутно знаком, то их действия ему непонятны. Незнание символического языка, присущего собственному виду, оказывается по-истине разрушительным с точки зрения коммуникативности: щенок, не понимающий других собак, не просто «глух и слеп», он не может вступать в контакты с ними, в результате, ему не с кем играть. А в социальных играх собака обучается не только правильному социальному, но также и половому поведению. Значит, подобный «щенок-инвалид» рискует остаться без потомства.
Есть еще один аспект, тесно связанный с социальной депривацией. При формировании личности, когда утверждается первичная иерархия, щенки могут контактировать довольно грубым, жестоким способом, легко нанося травмы друг другу. «Воспитать» правильный поведенческий блок, мешающий причинять серьезные повреждения друг другу при конфликте, может только взрослая собака, раз за разом препятствующая подобному поведению: она причиняет боль «агрессору» и отпускает, только добившись криков боли от него самого. Щенок, которого не воспитывали в подобной школе, скорее всего, не обучится обозначать действие символом, не научится демонстрациям и рискует «не быть услышанным» в критической ситуации. Юная овчарка автора этих строк однажды оказалась жертвой нападения взрослого ротвейлера с явными признаками «сбитой планки». Будучи «отчасти воспитанной» в питомнике служебного собаководства (находилась там на передержке), она подняла такой жалобный визг и стон, что переполошила всю округу. Довольный «победой» ротвейлер ушел, моя «мадемуазель» отряхнулась, и, как ни в чем не бывало, принялась приглашать меня к продолжению прогулки. Никаких серьезных повреждений на ней не обнаружилось: она подала «правильный сигнал» и осталась цела и невредима. По своим проявлениям, депривация во время третьего периода не так уж безнадежна и может быть компенсирована, если до того у щенка были нормальные социальные отношения. В естественных условиях депривации подвергается аутсайдер, – до тех пор, пока не найдет новых социальных партнеров. В домашних условиях от благополучных сверстников такой депривант отличается, пожалуй, лишь повышенной нервозностью, которая у агрессивных пород может оборачиваться вспышками на первый взгляд немотивированной злобы.
Депривация взрослого животного достаточно часто наблюдается у собак изолированного содержания и у тех, чьи владельцы очень занятые люди. Она вызывает сильный дискомфорт. Подобная депривация, принципиально не отличающаяся от депривации в третий критический период, развивается, когда с собакой мало общаются и гуляют, часто вообще не выпускают из выгульного двора или вольера, у нее нет контактов с другими собаками. Животное испытывает острую потребность в информации вообще, в социальной информации в частности. Такая собака в буквальном смысле готова отдать что угодно за возможность вступить в контакт с себе подобными или с человеком.
В дрессировочной практике подобную депривацию в ряде случаев можно использовать для коррекции поведения, «перевоспитания». Например, «отрицаловка», привыкшая всего добиваться укусами, может стать гораздо покладистее, попав в новые условия и посидев несколько недель в вольере. Для деприванта положительное подкрепление общением может оказаться куда более весомым стимулом, чем поощрение кормом. Заставить флегматичную собаку выполнять действие, кажущееся ей неинтересным, подносить, допустим, аппортировочный предмет, можно, лишив её общения. Получая минимум прогулок и внимания хозяина, флегматик будет готов работать только за счастье находиться рядом с хозяином.
(с) В.Н. Пустовойтов "Дрессировка собак неслужебных пород. Защита хозяина и личного имущества"lib.rus.ec/b/383493/read