Виталий Тихонов (к.и.н.)
"Российская историческая наука и индексы научного цитирования"// Журнал «Новый исторический вестник». Опубликовано на сайте "Перспективы" 12/09/2013
читать дальше«....Изучение индекса цитирования у историков позволяет сделать несколько наблюдений.
Во-первых, если отбросить учёных, только косвенно относящихся к исторической науке, то становится очевидным, что самые высокие рейтинги у тех, кто занимается древними периодами истории, особенно археологией.
Связано это, в первую очередь, с тем, что древность отличается крайней скудностью источников, зато историография здесь чрезвычайно обширна. Как следствие, прежде чем перейти к анализу темы, необходимо «учесть» и процитировать значительное количество работ коллег. Кроме того, тематика исследований здесь заметно уже, чем в изучении нового и новейшего времени, что опять-таки приводит к неоднократным возвращениям к уже рассмотренным вопросам.
У специалистов по древней истории есть ещё одно неожиданное преимущество: небольшое количество специализированных изданий и узкий круг коллег-исследователей. Это приводит к тому, что им легче отслеживать публикации друг друга, в то время как историки, занимающиеся новейшими периодами, «тонут» в потоке новой литературы, где большого труда стоит отделить «зерна» от «плевел».
Есть свои важные особенности и в археологии. Чрезвычайно высокий, по меркам историков, уровень цитирования археологов является следствием того, что формы организации археологических исследований в значительной степени являются коллективными. Археологи работают относительно крупными коллективами, поскольку даже небольшие раскопки и анализ их данных требуют усилий разных специалистов: археологов, почвоведов, химиков и т.д. Если раскопки имеют широкий размах, то необходимо, чтобы сразу несколько археологов готовили отчёты по работе, это приводит к большому количеству авторов одной публикации. Необходимо учитывать и специфику археологических источников: если на письменные источники можно ссылаться напрямую, то археологические источники, как правило, не становятся доступными сразу после завершения раскопок и консервации объекта, а потому те, кто занимается схожей проблематикой, ссылаются на статьи коллег как на источники.
У специалистов по новой и новейшей истории количество ссылок заметно меньше. Это объясняется и большим объёмом первоисточников, и тематической широтой, и сравнительно скромной историографической традицией. Повышенное внимание вызывают только важные, «постановочные» статьи и монографии, охватывающие широкие проблемы. В этом плане умение мыслить концептуально – едва ли не главная «дорога» к высокому индексу цитирования. Особой популярностью пользуются труды авторов, склонных к разработке вопросов теории исторической науки. Равно как и учебники, в основном из-за их общественной значимости.
РИНЦ позволяет выявить и наиболее востребованную тематику в изучении нового и новейшего времени. Это – межэтнические отношения (В.А. Тишков, В.А. Шнирельман), сталинские репрессии (Н.Ф. Бугай, В.Н. Земсков), Великая Отечественная война (Е.С. Сенявская), высшее образование и университетская культура (А.Ю. Андреев, А.Е. Иванов, И.В. Шильникова), общественная мысль, особенно консервативная (А.Н. Медушевский), историческая демография (В.Н. Земсков, В.Б. Жиромская), гендерные исследования (Н.Л. Пушкарева) и т.д. Чрезвычайно востребован в среде историков, хотя приносит мало ссылок, формат исторической биографии.
Меньше всего ссылок – на краеведческие работы, исследования по источниковедению и историографии.
Если небольшое количество ссылок на краеведческую литературу легко объяснимо узостью тематики, то ситуация с источниковедением и историографией гораздо сложнее. Возможно, это связано с небольшим количеством специалистов по этим направлениям. В случае с историографией необходимо учитывать и ориентацию современных историографических «штудий» на персональный подход. Это приводит к ситуации, когда множество историографов превращаются в «специалистов» по одному, пусть и крупному, историку. Приходится учитывать и слабую разработанность истории исторической науки и культуры в целом, что заставляет исследователей ориентироваться на изучение «белых пятен», не имеющих историографической традиции.
Наблюдения над статистикой РИНЦ позволяют уловить важную тенденцию в исторических исследованиях, как и в гуманитарных науках в целом: усиливающаяся междисциплинарность. Стабильно высокие рейтинги имеют ученые, которые стремятся к исследованиям не только в области «чистой» классической истории, но и политологии, этнологии, права, демографии и т.д. Публикация в специализированных журналах для политологов, правоведов, демографов и т.д. только способствует росту востребованности материала. Высоким потенциалом цитирования обладают работы, напечатанные в междисциплинарных журналах.
Невооружённым глазом заметна и другая тенденция: высшие строчки рейтинга РИНЦ часто их занимают директора научно-исследовательских институтов, руководители научных и учебно-научных центров, деканы факультетов и т.д. Связано это не только с высоким уровнем их научных трудов (он не отрицается), но и с тем, что С. Фуллер назвал «нормой мафиозности» [16]. Речь о ситуации, когда относительно небольшой круг учёных, занимающих высокие административные позиции в научном и вузовском сообществе, благодаря этому имеет доступ к зарубежным командировкам и конференциям, преимущества (и по периодичности, и по объёму) при публикации статей в журналах (особенно подведомственных). Они возглавляют большие исследовательские коллективы, являясь тем самым «презентаторами» (и соавторство в этом случае – не самая большая беда) их достижений и т.д. Это приводит к тому, что их научная деятельность получает широкую известность, что также способствует частоте цитируемости. Серьёзную роль подобная «норма мафиозности» играет во всем мире и при распределении грантов. Какие масштабы эта «норма мафиозности» имеет в России, коллегам-историкам, думается, объяснять не нужно.
Влияет на индекс цитирования и «эффект Матфея», описанный Р. Мертоном. Суть его в том, что «научные журналы предпочитают публиковать статьи авторов, имена которых на слуху, обретение же известности предполагает не только научные заслуги, но и упомянутые социальные механизмы» [17].
Здесь, впрочем, стоит пожелать начинающим исследователям активнее рассылать свои первые статьи именно в ведущие научные журналы, а не в те, что за деньги напечатают всё что угодно. При интересной тематике и оригинальных источниках, при упорной «работе над ошибками» (по замечаниям и рекомендациям рецензентов и редколлегий) статьи рано или поздно будут доведены до надлежащего качества и опубликованы. Потом имя автора станет известно редакции, будет заработан «первоначальный капитал» известности – тогда и последующие работы напечатать будет проще, как в этом журнале, так и в других.
Чрезвычайно трудно оценивать показатели учреждений. Даже сопоставлять их – дело сложное: если статистика по академическим институтам даётся, то по факультетам её нет и она оказывается скрыта в общевузовских показателях. Поэтому придётся ограничиться сопоставлением рейтингов их сотрудников, входящих в первые две сотни историков по данным РИНЦ.
Сразу в глаза бросается, что пальма первенства по-прежнему принадлежит институтам Российской академии наук и её отделений. Здесь сосредоточено подавляющее большинство самых рейтинговых учёных..(...).»
См.: www.perspektivy.info/print.php?ID=218864
"Российская историческая наука и индексы научного цитирования"// Журнал «Новый исторический вестник». Опубликовано на сайте "Перспективы" 12/09/2013
читать дальше«....Изучение индекса цитирования у историков позволяет сделать несколько наблюдений.
Во-первых, если отбросить учёных, только косвенно относящихся к исторической науке, то становится очевидным, что самые высокие рейтинги у тех, кто занимается древними периодами истории, особенно археологией.
Связано это, в первую очередь, с тем, что древность отличается крайней скудностью источников, зато историография здесь чрезвычайно обширна. Как следствие, прежде чем перейти к анализу темы, необходимо «учесть» и процитировать значительное количество работ коллег. Кроме того, тематика исследований здесь заметно уже, чем в изучении нового и новейшего времени, что опять-таки приводит к неоднократным возвращениям к уже рассмотренным вопросам.
У специалистов по древней истории есть ещё одно неожиданное преимущество: небольшое количество специализированных изданий и узкий круг коллег-исследователей. Это приводит к тому, что им легче отслеживать публикации друг друга, в то время как историки, занимающиеся новейшими периодами, «тонут» в потоке новой литературы, где большого труда стоит отделить «зерна» от «плевел».
Есть свои важные особенности и в археологии. Чрезвычайно высокий, по меркам историков, уровень цитирования археологов является следствием того, что формы организации археологических исследований в значительной степени являются коллективными. Археологи работают относительно крупными коллективами, поскольку даже небольшие раскопки и анализ их данных требуют усилий разных специалистов: археологов, почвоведов, химиков и т.д. Если раскопки имеют широкий размах, то необходимо, чтобы сразу несколько археологов готовили отчёты по работе, это приводит к большому количеству авторов одной публикации. Необходимо учитывать и специфику археологических источников: если на письменные источники можно ссылаться напрямую, то археологические источники, как правило, не становятся доступными сразу после завершения раскопок и консервации объекта, а потому те, кто занимается схожей проблематикой, ссылаются на статьи коллег как на источники.
У специалистов по новой и новейшей истории количество ссылок заметно меньше. Это объясняется и большим объёмом первоисточников, и тематической широтой, и сравнительно скромной историографической традицией. Повышенное внимание вызывают только важные, «постановочные» статьи и монографии, охватывающие широкие проблемы. В этом плане умение мыслить концептуально – едва ли не главная «дорога» к высокому индексу цитирования. Особой популярностью пользуются труды авторов, склонных к разработке вопросов теории исторической науки. Равно как и учебники, в основном из-за их общественной значимости.
РИНЦ позволяет выявить и наиболее востребованную тематику в изучении нового и новейшего времени. Это – межэтнические отношения (В.А. Тишков, В.А. Шнирельман), сталинские репрессии (Н.Ф. Бугай, В.Н. Земсков), Великая Отечественная война (Е.С. Сенявская), высшее образование и университетская культура (А.Ю. Андреев, А.Е. Иванов, И.В. Шильникова), общественная мысль, особенно консервативная (А.Н. Медушевский), историческая демография (В.Н. Земсков, В.Б. Жиромская), гендерные исследования (Н.Л. Пушкарева) и т.д. Чрезвычайно востребован в среде историков, хотя приносит мало ссылок, формат исторической биографии.
Меньше всего ссылок – на краеведческие работы, исследования по источниковедению и историографии.
Если небольшое количество ссылок на краеведческую литературу легко объяснимо узостью тематики, то ситуация с источниковедением и историографией гораздо сложнее. Возможно, это связано с небольшим количеством специалистов по этим направлениям. В случае с историографией необходимо учитывать и ориентацию современных историографических «штудий» на персональный подход. Это приводит к ситуации, когда множество историографов превращаются в «специалистов» по одному, пусть и крупному, историку. Приходится учитывать и слабую разработанность истории исторической науки и культуры в целом, что заставляет исследователей ориентироваться на изучение «белых пятен», не имеющих историографической традиции.
Наблюдения над статистикой РИНЦ позволяют уловить важную тенденцию в исторических исследованиях, как и в гуманитарных науках в целом: усиливающаяся междисциплинарность. Стабильно высокие рейтинги имеют ученые, которые стремятся к исследованиям не только в области «чистой» классической истории, но и политологии, этнологии, права, демографии и т.д. Публикация в специализированных журналах для политологов, правоведов, демографов и т.д. только способствует росту востребованности материала. Высоким потенциалом цитирования обладают работы, напечатанные в междисциплинарных журналах.
Невооружённым глазом заметна и другая тенденция: высшие строчки рейтинга РИНЦ часто их занимают директора научно-исследовательских институтов, руководители научных и учебно-научных центров, деканы факультетов и т.д. Связано это не только с высоким уровнем их научных трудов (он не отрицается), но и с тем, что С. Фуллер назвал «нормой мафиозности» [16]. Речь о ситуации, когда относительно небольшой круг учёных, занимающих высокие административные позиции в научном и вузовском сообществе, благодаря этому имеет доступ к зарубежным командировкам и конференциям, преимущества (и по периодичности, и по объёму) при публикации статей в журналах (особенно подведомственных). Они возглавляют большие исследовательские коллективы, являясь тем самым «презентаторами» (и соавторство в этом случае – не самая большая беда) их достижений и т.д. Это приводит к тому, что их научная деятельность получает широкую известность, что также способствует частоте цитируемости. Серьёзную роль подобная «норма мафиозности» играет во всем мире и при распределении грантов. Какие масштабы эта «норма мафиозности» имеет в России, коллегам-историкам, думается, объяснять не нужно.
Влияет на индекс цитирования и «эффект Матфея», описанный Р. Мертоном. Суть его в том, что «научные журналы предпочитают публиковать статьи авторов, имена которых на слуху, обретение же известности предполагает не только научные заслуги, но и упомянутые социальные механизмы» [17].
Здесь, впрочем, стоит пожелать начинающим исследователям активнее рассылать свои первые статьи именно в ведущие научные журналы, а не в те, что за деньги напечатают всё что угодно. При интересной тематике и оригинальных источниках, при упорной «работе над ошибками» (по замечаниям и рекомендациям рецензентов и редколлегий) статьи рано или поздно будут доведены до надлежащего качества и опубликованы. Потом имя автора станет известно редакции, будет заработан «первоначальный капитал» известности – тогда и последующие работы напечатать будет проще, как в этом журнале, так и в других.
Чрезвычайно трудно оценивать показатели учреждений. Даже сопоставлять их – дело сложное: если статистика по академическим институтам даётся, то по факультетам её нет и она оказывается скрыта в общевузовских показателях. Поэтому придётся ограничиться сопоставлением рейтингов их сотрудников, входящих в первые две сотни историков по данным РИНЦ.
Сразу в глаза бросается, что пальма первенства по-прежнему принадлежит институтам Российской академии наук и её отделений. Здесь сосредоточено подавляющее большинство самых рейтинговых учёных..(...).»
См.: www.perspektivy.info/print.php?ID=218864
@темы: цитаты, дневник наблюдений