25 шагов научной работы: *как не сойти с ума, занимаясь наукой* Иван Мин 6 июня 2014 г.
Любая научная работа, даже если она посвящена изучению влияния первой буквы фамилии человека на его способность выращивать кактусы, состоит из нескольких шагов. Как ирония может быть научным методом, что ждёт вашу идею — успешное развитие или бесславная гибель, почему нужно учить китайский, гнуть свою линию и не бояться ослепления тупостью — T&P публикуют 25 шагов научной деятельности из книги Елены Павловой «Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица», которая выходит в издательстве Corpus (www.corpus.ru/products/ukrotiteli-limfocitov.ht...).
1. Вы придумываете теорию (на некоторых, особенно счастливых по этой части, теория сваливается сама, причем в самых неожиданных и неподходящих ситуациях), и она кажется вам гениальной и объясняющей устройство как минимум половины мира. Устройством второй половины, как вам кажется, вообще можно пренебречь. Да и не половина она — едва на четверть наскребётся, было бы о чем говорить.
2. Вы сидите некоторое время неподвижно и, ослеплённый своей гениальностью, пялитесь в потолок.
3. Среди ночи вы просыпаетесь в холодном поту с мыслью, что ваша гениальная идея, скорее всего, уже приходила кому-то в голову, и конечно, этот мелкий подлец успел ее опубликовать, просто вам не попадалась его статья, потому что библиотека вечно задерживает подписку на самые интересные издания. Поэтому вы в три часа утра вскакиваете с постели и проводите остаток ночи, терзая Google вопросами, формулируя их с разной степенью каверзности, чтобы быть уверенным, что ничего такого в Сети даже близко нет. Разумеется, в параллельном окошке у вас открыты «ПабМед», «Медлайн» и еще парочка необходимых ресурсов, но они мало помогают, потому что по абстрактам не все и не всегда понятно, а доступа с домашнего компьютера к коммерческим изданиям вроде, будь он проклят в своем великолепии, Nature у вас нет. Кроме того, настроение здорово портится, когда выясняется, что статьи, полностью совпадающие по ключевым словам с вашим запросом, таки выходили. Но в Китае. И с китайского переведены только заголовки и собственно ключевые слова. Вы, ругая на чем свет стоит капиталистов, которые наживаются на бедных ученых, и коммунистов, которые думают, что делиться знаниями с остальным миром не обязательно, решаете, что пора поспать перед работой, и как раз в этот момент звонит будильник.
читать дальше4. Вы делитесь мыслью с коллегами, кратко обрисовываете возможные перспективы и неизбежные открытия, связанные с вашей теорией, при этом стараясь не слишком акцентировать свою гениальность, чтобы не травмировать менее талантливых коллег — в конце концов, они в этом не виноваты.
5. К вашему удивлению, вместо восторженных аплодисментов ваш рассказ встречают жалостливые и откровенно сочувствующие взгляды. Кроме того, вам приходится с негодованием отказываться от настойчивых предложений взять отпуск для «отдохнуть, привести нервы в порядок», ведь это совершенно некстати сейчас, когда вся лаборатория благодаря вам находится в шаге от Нобелевской премии. Поняв, что вокруг враги и сплошное глухое непонимание, вы разражаетесь пламенной речью, апеллируете к авторитетам, которые попали в непризнанные гении по неосторожности своих современников, и стараетесь еще раз все объяснить рационально, но в конце все равно переходите на личности. Ваши коллеги сначала злятся, потом обещают подумать, что с вашей теорией и лично с вами можно сделать.
6. Через несколько дней к вам последовательно подходят все сотрудники лаборатории, чтобы изложить свои гипотезы, возникшие непосредственно из вашей, вопреки вашей и даже без учета вашей теории. Вы, твердо зная, что все они только что прошли мучительные пункты с первого по четвертый, смотрите на каждого сочувственно и очень удивляетесь, когда они один за другим с негодованием отказываются взять отпуск для «отдохнуть, привести нервы в порядок» — в конце концов, вам же со стороны видней, что любому из них такой отпуск пошел бы на пользу, потому что большая часть того, что они там напридумывали, кажется вам болезненным бредом.
7. К вам подходит ваш непосредственный начальник и заявляет, что пора бы вам заняться делом, а то вот уже три дня вы то ли сам не свой, то ли головой ударились. Вы обещаете, что вот буквально сейчас и займетесь рутиной, и даже минут десять честно пытаетесь думать о насущном. Потом ловите себя на том, что насущным как-то незаметно стала ваша новая теория, а не каждодневный труд над другими проектами.
8. Вы организуете мозговой штурм, в ходе которого сначала выясняется, что все ваши коллеги — отпетые поклонники Аристотеля: вы им, конечно, друг, но истина им, разумеется, дороже. Поэтому ваша теория перемалывается с такой скрупулезностью и таким ехидством, что даже под ложечкой начинает сосать. Поэтому вы предлагаете выпить кофе. К концу третьего литра (впрочем, тут смотря по количеству участников мероприятия, бывает и больше) вы понимаете, что вокруг сплошные идиоты, а вы самый безнадежный среди них и, что куда прискорбнее, никто из присутствующих не разбирается хотя бы сносно в смежных специальностях. И никто почему-то не может из головы назвать ни плотность метана в сжиженном состоянии, ни точную продолжительность цветения росянки обыкновенной, а между тем оба факта исключительно важны для существования вашей теории как таковой (вообще надо заметить, что современная наука все сильнее нуждается в ученых-универсалах, хорошо разбирающихся в нескольких областях, в то время как сами ученые нередко проявляют тенденцию к узкой, но доскональной специализации). Все расходятся на поиски дополнительной информации и для обдумывания услышанного.
9. А вот теперь ключевой пункт, развилка, от которой во многом зависит, что ждёт вашу идею, — успешное развитие или бесславная гибель. Если спустя неделю раздумий и тонны перелопаченной информации вы понимаете, что поторопились и погорячились или, что хуже, начинаете скучать, значит, геймовер, придется пытать счастья в другое время в другом месте. Если же, несмотря на проделанную работу, литры кофе и бессонные ночи, вам всё еще кажется, что теория должна работать, а каждый новый добытый из литературы факт только укрепляет вашу уверенность, — поздравляю, вы переходите на следующий уровень.
10. Вы идёте к своему непосредственному руководителю. Неубедительно соврав, что в последнее время только и делаете, что занимаетесь уже существующими проектами и реализацией уже полученных грантов, вы как бы невзначай нарочито небрежно бросаете: «Кстати, о грантах! Мне тут подумалось…» — и в нескольких предложениях излагаете свою теорию. Выслушиваете уже привычную рекомендацию съездить в отпуск для «отдохнуть, привести нервы в порядок» и твердо отказываетесь. Ждёте месяц, чтобы услышать: «Ну попробуй, но не раньше, чем доделаешь то, другое и третье». Понимаете, что творилось в душе у Золушки, когда ей отказали в поездке на бал в связи с необходимостью разделить горох и просо. С изумлением осознаёте: Шарль Перро — или кто там виноват в злоключениях сироты — бессовестный враль, потому что Золушке совершенно точно не хотелось плакать, ей хотелось задушить мачеху. Но у вас нет феи в грантовом отделении, а ваш научный руководитель много лучше мачехи, просто работа у него нервная (мысленно отправляете шефа в отпуск для «отдохнуть, привести нервы в порядок»), поэтому вы не спешите душить шефа.
11. Вместо этого под шумок вы всё–таки пишете заявку на грант. Через месяц она возвращается, потому что в запарке вы выполнили её синими, а не чёрными чернилами. Отчаянно завидуете Золушке, переписываете заявку. Получаете её назад с объяснением, что они уже три года не принимают заполненных от руки формуляров. Поскольку в прошлом году всё было ровно наоборот и вам вернули компьютерную заявку, у вас случается краткий когнитивный диссонанс, а потом — катарсис и озарение: в грантовом отделении сидят говорящие тыквы, и непонятно, когда прозвонят те часы, которые превратят их обратно в людей. Вы в третий раз заполняете заявку. Она не возвращается, и вы три месяца ходите из угла в угол, надеясь, что всё получится и всё прокатит. Прокатывает. Вы так изумлены, что еще некоторое время расчёсываете брови на затылке. Идиотская улыбка не сходит с вашего лица, и всем немедленно становится известна причина этой странности. Вас поздравляют. Но как-то сочувственно.
12. Следующие полтора года вы работаете как заведённый. На каждом шагу выясняется, что всё сложнее, чем предполагалось, и до вас наконец доходит, что всё–таки надо было составить план экспериментов и продумать пути сбора информации.
13. Шеф начинает ненавязчиво интересоваться результатами. Зато появляются доказательства правильности теории. Но не всегда. И не все из них надежны. И вообще, обратная теория выглядит привлекательней.
14. Вы делаете предварительный доклад на какой-то научной тусовке и до утра пьёте с представителями фирмы, поставляющей вам реагенты для вашего нового исследования. В конце вечера откровенно заявляете, что их реагенты — полная чепуха и не обладают даже половиной обещанной производителем чувствительности к интересующему вас показателю. Всё заканчивается мирно только потому, что к алкоголю ваша печень устойчивей остальных присутствующих на сабантуе печёнок и в момент вашего демарша бодрствуете, собственно, из всей компании только вы, а представители фирмы уже давно спят лицом в тарталетках.
15. Однажды ночью вы просыпаетесь с чётким и жутким ощущением, что всё, чем вы занимаетесь последние два года, — полная, абсолютная, совершенная, бесповоротная фигня. К тому же, чтобы её закончить, у вас не хватит денег, потому что реагенты стоят в два раза дороже, чем предполагалось изначально. Вы сидите до утра неподвижно и, ослеплённый своей тупостью, пялитесь в потолок.
16. Утром переворачиваете всё с ног на голову, и всё вдруг работает, а таблицы результатов приобретают некоторую стройность. Но ненадолго. Потом таблицы вообще исчезают из компьютера, потому что кто-то добрый почистил диск. Находите альтруиста и долго смотрите ему в глаза. Возвращаетесь назад и закачиваете забэкапленную версию таблиц назад. Выясняете, что последний бэкап проводился месяц назад, а значит, тридцать последних дней — псу под хвост. Радуетесь, что не полгода.
17. Шеф начинает навязчиво интересоваться результатами;
18. Вы делаете постер, он же стендовый доклад. Стараетесь, чтобы картинок было побольше, а текста поменьше. Очень жалеете, что ваша работа не про павлинов, потому что буквально вчера нашли в сети шикарное изображение павлина, и им можно было занять половину постера. Поскольку постер в тубусе крайне неудобен для переноса, вы обязательно теряете его в пути. Причем неважно, как далеко вам приходится его транспортировать: по дороге в конференц-зал вашего научного центра или в другое полушарие, вы все равно потеряете свой постер, смиритесь с этим фактом и постараетесь не умереть от инфаркта, пока будете его искать. А то, что вы его рано или поздно найдёте, можно утверждать без всяких сомнений, потому что нет более бесполезной вещи и никто на него не позарится.
19. Звучит страшное и отвратительное слово «статья». Вам она, собственно, даром не сдалась, потому что вы своё любопытство уже удовлетворили, на вопрос, терзавший вас, ответили и даже несколько следствий из подтверждённой теории вывели. Но в научном мире неопубликованный ответ на вопрос ответом не является. Вы с тоской вспоминаете, что в файле с названием «Статья» вот уже третий год болтается одна-единственная фраза. Но не помните какая. И где вы сохранили файл, вы тоже не помните. Вы смотрите на свои результаты и обречённо звоните статистикам вашего научного центра, чтобы они помогли вам посчитать корреляции, вероятности и пару других любопытных параметров. Статистики предлагают вам встать в очередь на месяц вперед, потому что у них таких, как вы, фантазёров без статистической подковы вагон и маленькая тележка. И все хотят корреляций. Вы до утра терзаете Google по вопросам статистики и всё считаете сами. Утром пересчитываете и получаете совсем другие цифры. Озверев, врываетесь к статистикам без предупреждения, застаёте их врасплох за распитием чая, требуете посчитать всё здесь и сейчас. Если не удается ворваться и застать, тихонько просачиваетесь, кладёте на стол коробку конфет, обильно поливая её слезами. Вам всё считают за десять минут и вне очереди. Если повезёт, то даже объяснят, что к чему. В процессе объяснения вы с изумлением понимаете, что кое-какие ваши ночные экзерсисы со значениями р, чувствительностью и позитивным прогностическим показателем были-таки удачны. И даже цифры кое-где сходятся.
20. Вы рассылаете написанную статью соавторам. Судя по быстроте ответов, ваши соавторы обладают навыками сверхскоростного чтения, судя по однообразию ответов («Замечаний нет. Удачи»), они не отличаются оригинальностью мышления, хотя вы знаете, что это не так.
21. Вы отправляете статью в выбранный журнал с импакт-фактором и временно утрачиваете способность пользоваться клавиатурой, потому что держите пальцы крестиком, хотя в обычной жизни вроде бы не суеверны. Ходить тоже тяжеловато, потому что вы держите пальцы крестиком и на ногах. Через пару месяцев приходит ответ от ревьюеров. Пять страниц замечаний, предложений и просто возни вас лицом по стене. Великой Китайской стене, судя по ощущениям. При этом становится понятно, что половины ваших гениальных мыслей ревьюеры не уловили, а вторая половина не показалась им гениальной. И в этом ваша вина. И вы перелопачиваете всю статью так, что от первоначального варианта не остаётся почти ничего, зато ревьюеры получают семь страниц с указаниями всех правок. Вы мстительно жмёте на кнопку «отправить», думая, что, если они и на этот раз посоветуют что-то изменить, вы сожжёте последний номер их журнала в знак протеста на центральной площади города. К вашему удивлению, вам не приходят замечания, а приходит вёрстка, и однажды утром вы встречаете свою статью в «ПабМеде». Прочитав, понимаете, что в вашей теории всё–таки что-то есть. Чертовски много чего-то. Самоуважение восстанавливается, поцарапанное самолюбие заживает, вы поите коллег шампанским, они поят шампанским вас.
22. Пункты с 17-го по 19-й могут повторяться неограниченное количество раз, и не всегда этот процесс завершается шампанским.
23. В какой-то момент вы понимаете, что жутко устали от этой дурацкой, в общем-то очевидной и простенькой теории и что вам даже уже не хочется каждые пятнадцать минут забивать свою фамилию в пабмедный поиск, чтобы полюбоваться результатом. Вместо этого вам хочется в отпуск для «отдохнуть, привести нервы в порядок». И вас, кажется, тошнит даже от того факта, что ваша теория оказалась верной.
24. Но тут вам в голову вдруг приходит мысль… Очень необычная мысль… И она кажется вам гениальной и объясняющей устройство как минимум половины мира. Устройством второй половины, как вам кажется, вообще можно пренебречь. Да и не половина она — едва на четверть наскребётся, было бы о чём говорить.
25. Вы сидите неподвижно и, ослеплённый своей гениальностью, пялитесь в потолок, предвкушая грядущую работу.